9 января не стало Владимира Андреевича Скороденко. Возможно, самого отзывчивого и деликатного человека из всех, кого я знал.
В предисловии к своей книге «Лучшее время года. Английские переводы Владимира Скороденко», вышедшей в Центре книги Рудомино в 2017 году в серии «Мастера художественного перевода» он ни слова не говорит о себе как о мастере, а только о других мастерах, отдавая им дань ученика, коллеги, продолжателя и наследника их дела.
«Володечка, - говорила Екатерина Юрьевна Гениева, - нужно срочно сделать кое-что очень важное». «Катюша, чем я могу быть полезен?» - отвечал он.
«Чем я могу быть полезен?» – это звучало буквально в каждом его обращении ко мне, даже если это было, казалось бы, ни к чему не обязывающее «Здравствуйте!» А его вот – обязывало.
В том же предисловии Владимир Андреевич пишет: «Главной своей задачей я всегда считал продвижение зарубежной литературы – прозы и поэзии – к русскому читателю». Но мы помним, что однажды его служение литературе зарубежной удивительным – а может, вполне закономерным? – образом продолжилось в его служении и отечественной литературе. В 2011 году Владимир Андреевич возглавил Институт перевода, призванный продвигать российскую литературу к зарубежному читателю. Не будем забывать, что Концепция развития художественного перевода в России, представленная в своё время Правительству Российской Федерации и давшая старт грантовой программе поддержки зарубежных переводчиков и издателей русской литературы, была разработана именно Владимиром Андреевичем Скороденко в соавторстве с его ближайшими коллегами-переводчиками.
Последний раз я видел Владимира Андреевича в 20-х числах декабря, шагающего по пешеходному переходу от Библиотеки иностранной литературы к дому 4 и вдруг повернувшего по диагонали направо и заторопившегося – видимо, к остановке у «Иллюзиона» подходил его транспорт. Я хотел было окликнуть его, поздороваться, поздравить с наступающим – но дорожная обстановка и вечерний гололёд остановили меня. Ничего, решил я, – я его ещё сто раз здесь увижу, сто раз ещё поздороваемся.
Но нет. Уже нет.
Только горькая печаль – и светлая память.
Евгений Резниченко