Боря Дубин

20 августа 2014 г. в возрасте 67 лет  скончался Борис Владимирович Дубин.   У  Хуана Рамона Хименеса есть книга «Испанцы трех миров» - об испанцах Испании,  Латинской Америки и тех, кто ушел в мир иной. Давно, в студенческие годы, когда я впервые прочитал эту книгу, я понял, что у меня будут друзья трех миров – как правило, недооцениваемые нами  друзья-приятели,  но также великие единомышленники и собеседники, которые меня не знают, ибо жили давно, а я их узнал по их книгам, и которые станут мне дороже первых, и, наконец, те друзья, которых я буду терять. Одно исключение скоро появилось – Боря Дубин, с которым я благодаря Наташе Малиновской и Толе Гелескулу познакомился в середине 1970-х и который стал и другом-приятелем, и кумиром, книги и строчки которого лепили меня, ломали и обтесывали. Теперь появилось и еще одно исключение – он же стал и тем, кого я потерял.     Он во всем был (так мне казалось) абсолютно успешен – красив, мудр, добр, прекрасен в кругу семьи. Авторитетнейший социолог, и был он им еще тогда, когда у нас и социологии, казалось бы, не было и быть не могло, гениальный переводчик поэзии  испаноязычной, французской,  польской,  португальской, замечательный эссеист и поэт, которого знали и любили друзья его юности и которого узнали и полюбили уже сейчас те из молодых, которым он наконец открыл и эту грань своего таланта.  Боря был старше, и я, подслушивая, подсматривая, и, наконец,  читая, шел следом, иногда буквально след в след, делая благодаря ему те же открытия, которые делала и вся страна – Мачадо, Вальехо, Милош, Аполлинер, Жакоте, Пессоа, но, главное, Борхес. Борхеса он  знал и чувствовал так хорошо, что, казалось,  Борхес стал таким, каким мы его знаем, благодаря ему, что Дубин и был учителем и наставником самого Борхеса, и дома, и в школе и в литературном деле.    Боря был одним из тех переводчиков, которые ни за что не стали бы  переводить то, чего не могли бы написать сами. Ни за «Руслана и Людмилу», ни за «Бородино», ни за «Облако в штанах», ни за «Крысолова»  Боря не взялся бы. Если на минуту согласиться c тем, что перевод невозможен, то это ведь наивысшая награда и высшая похвала – то, что все эти великие стихи написаны Борисом Дубиным:   И трость, и ключ, и язычок замка, И веер карт, и шахматы, и ворох Бессвязных комментариев, которых При жизни не прочтут наверняка,  И том, и бледный ирис на странице,  И незабвенный вечер за окном,  Что обречен, как прочие забыться, И зеркало, дразнящее огнем Миражного рассвета… Сколько разных Предметов, караулящих вокруг,- Незрячих, молчаливых, безотказных И словно что-то затаивших слуг! Им нашу память пережить дано, Не ведая, что нас уж нет давно.   То, что Боря Дубин перевел, могло быть в оригинале и не написано. Но написано было, поэтому есть на земле великая профессия переводчик, и есть великие стихи, принадлежащие перу Бори Дубина.   Всеволод Багно